Рубрики
БЛОГЕР

Pulvis et umbra sumus. Всё тени и прах

Не смотрите на название, оно больше, чтобы привлечь внимание. Это просто беглая заметка о чувственных восприятиях вдогонку к последним The Трёпам. Кстати, с праздником! Их актуальных сегодня выявилось три: День рождения Девы Марии празднуется на Востоке, Новый год — на Ближнем Востоке и День Независимости сегодня в государстве Мальта. Здесь выходной, школа закрыта.

Вчера возвращался домой, когда изрядно завечерело. На подходе к местной церкви привлёк внимание театр теней на стенах. Точнее, моноспектакль. Неподвижный, на который не обращают внимания прохожие. Есть иные моноспектакли, много более живые. Недавно смотрел отрывок такого. Великолепно играл Евгений Гришковец. Речь шла о прошлом. Очень живо.

Но иногда в полнейшей статике картины находишь то, что отсутствует полностью в живой, интереснейшей постановке. «В театре теней сегодня темно, театр сегодня пуст» и это обычная ситуация в силу того, что не замечаем и не хотим. Как только кто-то всмотрится в окружающую действительность, театр открывает двери и начинается представление.

Итак, двигаясь по вечерним улочкам St. Julan заметил, как падает тень статуи Девы Марии на церковной здание. Тень от фонаря статична. Лет 200 назад это выглядело чуть иначе. Тень колебалась, не имела чётких контуров, но в целом, была той же, если факел горел на месте нынешней лампочки. Вообще, надо заметить, тень очень зависит от того, откуда падает свет и что (или кто) предмет освещает.

Первым, описавшим подобный опыт и глубочайшим образом вникнувшим в него, был родившийся в древних Афинах мальчик Аристокл, выросший затем в целого философа Платона. По Платону восприятие мира сводится к лицезрению теней, но никак не сущностей, никак не истины. Привожу для гурманов цитаты из Платонова Государства. Их можно опустить.

«Ты можешь уподобить нашу человеческую природу в отношении просвещённости и непросвещённости вот какому состоянию… посмотри-ка: ведь люди как бы находятся в подземном жилище наподобие пещеры, где во всю её длину тянется широкий просвет. С малых лет у них там на ногах и на шее оковы, так что людям не двинуться с места, и видят они только то, что у них прямо перед глазами, ибо повернуть голову они не могут из-за этих оков. Люди обращены спиной к свету, исходящему от огня, который горит далеко в вышине, а между огнём и узниками проходит верхняя дорога, ограждённая — глянь-ка — невысокой стеной вроде той ширмы, за которой фокусники помещают своих помощников, когда поверх ширмы показывают кукол.

— Это я себе представляю.
— Так представь же себе и то, что за этой стеной другие люди несут различную утварь, держа её так, что она видна поверх стены; проносят они и статуи, и всяческие изображения живых существ, сделанные из камня и дерева. При этом, как водится, одни из несущих разговаривают, другие молчат.
— Странный ты рисуешь образ и странных узников!
— Подобных нам. Прежде всего разве ты думаешь, что, находясь в таком положении, люди что-нибудь видят, своё ли или чужое, кроме теней, отбрасываемых огнём на расположенную перед ними стену пещеры?
— Как же им видеть что-то иное, раз всю свою жизнь они вынуждены держать голову неподвижно?
— А предметы, которые проносят там, за стеной; Не то же ли самое происходит и с ними?
— То есть?
— Если бы узники были в состоянии друг с другом беседовать, разве, думаешь ты, не считали бы они, что дают названия именно тому, что видят?
— Непременно так".

Наш глаз и вместимое черепной коробки воспринимает только тень, примитивное нечто, лишь отчасти рассказывающее о прототипе. Взгляните на тень Девы Марии. Понимаем, что это фигура женщины. Её жестикуляция имеет просительный характер или сдержанно призывает к чему-либо. Пожалуй, всё.

Не видны детали одежды, не видно лица, мимики. И это, пожалуй, то, на что обратив внимание, древний мудрец стал столпом всей позднейшей европейской и ближневосточной философии. Всего лишь тень и из неё генерированные учениками и последователями, нынче уже дряхлеющие, скелет философии и мышцы богословия.

О них, об отцах основателях фрески Святогорских монастырей, с которых взирают на паломников Платон и Аристотель, Сократ и Пифагор. Много ещё кто, о чём богатый фактами и по-православному добротный материал священника Константина Пархоменко.

Фото священника Константина Пархоменко

Наше причудливое сознание, душа человеческая, как угодно это называйте, отличается от искусственного «мышления» непрестанным актом конвертации увиденного и услышанного в подобие тени. И даже не конвертации — мы не способны видеть умозрительные, подлинные формы. Скорее — это инвалидность по зрению, не позволяющая понять, что в оригинале скачиваем.

Скачав WORD, будем недоуменно оперировать TXT, скачав TIFF, удивимся, что качество едва дотягивает до JPEG. Прочтя Евгения Онегина, тут же забудем детали и поплачем над концовкой, а после просмотра очередной серии Джеймса Бонда на выходе из зала не вспомним, как звали его очередную напарницу. Тем не менее, голова на пару с сердцем фиксирует абсолютно ВСЁ, грамотно, вживую выделяя для использования «единое на потребу».

Коль уж мы оперируем тенями, то пятничные разговоры о глупости были не просто поводом потрепаться перед десятком-другим пользователей, кто не сильно занят в этот вечер. То были попытки аккуратно донести, что «всяк человек ложь», «от них же первый есмь аз», всяк человек глуп и глупее всех античеловек — диавол.

Вы не глупы? ОК! Проверим. Давно вы что-то переделывали? Переделывание, пожалуй, самый очевидный симптом неспособности человека изваять то, что будет пригодно для жизни не только на все времена, но очень часто даже на пару часов.

Российские дороги разве не глупость? Вечными остаются только джинсы, предательство и сама она — глупость. Но и это модифицируется, переделывается постоянно. Если постоянные усовершенствования и эволюция не маркер повальной неандертальщины, то что это? Позитивно лишь то, что мы не хотим в ней оставаться и движемся, как умеем вперёд методом «научного тыка».

Глупость по выражению одного из великих религиозных мыслителей XX века, является самым большим грехом. Не уныние, а глупость в силу того, что нет большей глупости, чем уныние. Не буду столь категоричен, но пожалуй, соглашусь. Простите, дорогие нерелигиозные читатели за религиозные императивы, но, кажется, сейчас получаются универсальные вещи, пригодные для использования даже на Wall Street.

А ещё, в этот мир, который оперирует тенями и догадками, родился Некто и, сев с нами на одну лавку, принялся лицезреть те же тени, говорить так, что окружающие не понимали, умер также глупо, как сотни тысяч рабов вдоль бесконечных римских дорог. После того, сумевший окликнуть в гробовой тиши оливковой рощи Марию, пришедшую в пустой надежде узнать хоть что-то о Нём. Он учил всматриваться в мир внимательней и пытаться больше считывать с теней. Считывать, чтобы перестать примерять шмотки Фемиды. Они, во-первых, не по размеру, во-вторых, с глубокой древности не стираны.

И уж совсем напоследок, чтобы напрочь снести голову. Шёл сегодня в магазин за зелёным горошком и думал. Ну, хорошо, всё глупо и хорошо, что не через край. Но вижу же чётко, правым глазом на единицу эти балконы, окна, тротуары, кошек и ещё много чего, о чём здесь умолчу. Ведь вижу же и как всё оно красиво! Наблюдаю учебники на рабочем столе. Знаю точно, ни один из предметов не знаком и экзамен по нему не сдам, минуя учебный процесс, просто положив учебник под подушку.

Так и с нами. Что-то увидим — любуемся, умиляемся, восторгаемся, обсуждаем, но подлинно НИЧЕГО о том не знаем. За всем за этим, здесь, в мире теней уютней, чем там, где всё очевидно. Тем и прекрасен миф о пещере, что её обитатели предпочли бы остаться со своими тенями, чем зреть совершенные образы. И ещё немного Платона.

«Когда с кого-нибудь из них снимут оковы, заставят его вдруг встать, повернуть шею, пройтись, взглянуть вверх — в сторону света, ему будет мучительно выполнять всё это, он не в силах будет смотреть при ярком сиянии на те вещи, тень от которых он видел раньше. И как ты думаешь, что он скажет, когда ему начнут говорить, что раньше он видел пустяки, а теперь, приблизившись к бытию и обратившись к более подлинному, он мог бы обрести правильный взгляд? Да ещё если станут указывать на ту или иную мелькающую перед ним вещь и задавать вопрос, что это такое, и вдобавок заставят его отвечать! Не считаешь ли ты, что это крайне его затруднит и он подумает, будто гораздо больше правды в том, что он видел раньше, чем в том, что ему показывают теперь?
— Конечно, он так подумает.
— А если заставить его смотреть прямо на самый свет, разве не заболят у него глаза, и не вернётся он бегом к тому, что он в силах видеть, считая, что это действительно достовернее тех вещей, которые ему показывают?
— Да, это так».

Бог сотворил мир из ничего. Он сам по себе есть глупость по отношению к Создателю. Но мир необходим Ему, Он любит его и делится всем, что есть, лишь бы «жизнь жительствовала».

В последних комментариях прочёл о «свободе оставаться собой, немного глупым, добрым, человечным, таким, каким сотворил человека Сам Бог». Глупость создана не для того, чтобы её изгонять, а чтобы не дать разуму погубить всё. В свою очередь разум сдерживает претензии глупости и не даёт ей превратить мир в дешёвый ночной клуб.

Вряд ли первая человеческая чета изрядно превосходила нас умом и способностями, уж точно глупость была им свойственна не менее, чем нам. По мне так остаётся один вариант — безоговорочно знать, что последний суд — не наша привилегия и пытаться скрепя сердце оставлять вынесенные вердикты без печати и подписи.

3 ответа к “Pulvis et umbra sumus. Всё тени и прах”

Тень ассоциируется с чем-то тёмным, негативным, с тем, что скрыто от посторонних глаз. Что есть в каждом из нас тёмного? Это грехи. Они как тень следуют за своим обладателем.

Света, здесь не о негативном, не о том, что скрыто от посторонних. Тут о том, что тень — это недостача полноты и ущербность отражения. Лишь тени видят многие животные и все насекомые. От того они не плохи, а ущемлены в картинке. Мы тоже ущемлены, хотя видим много больше. Если говорить о грехе, то он действительно следует за обладателем шлейфом, оглупляя всё более и без того сложное положение. Задача, не раздувать это сложное положение, а упрощать его. Усложнители практически все. Качественно упрощают единичные экземпляры аж на поколение.

Добавить комментарий для СветланаОтменить ответ