Ссылки на предыдущее:
Вспоминаю с особым чувством время, проведённое в ожидании электрички на Кейптаун или толчею, когда едешь обратно в пригород. С ещё большим трепетом вспоминаю сам процесс, когда ты вместе с местными делишь психологически непростой интерьер вагона. Что-то вроде другой планеты, место, где ты первые разы решительно не знаешь, как себя вести и что делать.
Со станции Lakeside до городского вокзала Кейптауна добираться минут 40. Билеты, если едешь в город, можно незадорого взять в окошечке в небольшом здании на полустанке. Всё как везде: перрон, пути в ту и другую сторону, утомлённые солнцем работники станции.
Расписание работает плохо, поезда им руководствуются не часто. Точность — это одна из тех штуковин, которые плохо работают в Африке повсеместно. Приехал на чёрный континент? — расслабься и получай удовольствие, забыв о регламентах, расписаниях и своих швейцарских часах.
Кстати, если часы и вправду швейцарские, то лучше забыть их ещё в России, впрочем как и золотые украшения, дорогую электронику и прочие недешёвые безделушки. Выходя на улицы южноафриканских городов, а уж тем более, попадая в вагон электрички или поезда, важно помнить — грабитель всегда прав. Отдай всё, что нажито непосильным трудом: магнитофон, куртку замшевую, портсигар отечественный, кинокамеру. Иначе возьмут самое главное — здоровье. Жизнь-то ладно, Бог с ней.
Но не всё страшно на самом деле, особенно если белый день на дворе и люди кое-какие в вагоне есть. Утром я рассказал своим старикам, что у меня приятель живёт в Сьерра-Леоне на западе Африки и, естественно, сказал, что боюсь ехать туда. Энн многозначительно заметила: «Ты побоялся в Сьерра-Леоне ехать, а я боюсь поехать в Йобург» (так местные называют столицу ЮАР — Йоханнесбург).
Африка действительно не даёт никаких гарантий безопасности. Единственный способ быть в относительной безопасности, не жить красиво и любить Мадибу (Нельсона Манделу).
Итак, пугая громкими гудками, причаливает электричка. Почти все пригородные поезда здесь жёлтого цвета. Локомотив не похож на наш — грубый и неотёсанный, что-то вроде маневровой советской «кукушки». Двери открылись, я зашёл.
В вагоне светлокожим оказался ровно я один и это привело меня в состояние управляемого оцепенения. Присел на сиденье. Они расположены по большей части параллельно вагону. Людей было не так много. Справа мамаша с беспокойным грудничком и ребёнком постарше, непрестанно ёрзавшим возле неё. Пришло время изживать страхи, детские травмы, полученные при просмотре мультфильмов:
Маленькие дети, ни за что на свете не ходите в Африку гулять!
В Африке акулы, в Африке гориллы, в Африке большие злые крокодилы.
Будут вас кусать, бить и обижать, не ходите, дети, в Африку гулять.
В Африке разбойник, в Африке злодей, в Африке ужасный Бармалей!
На самом деле, местные сами чувствуют что-то вроде дискомфорта и даже не прочь помочь чем могут: на вопрос ответят, беседу поддержат, кинут денег бродяге. Мой стресс купировал бродячий музыкант, которых хоть убавляй и в наших электричках. Сухой, маленький белый мужик за пятьдесят: тёртые-перетёртые джинсы, гитара на перевес и песня! Помню как сейчас эти спасительные слова под яркие и сочные аккорды: «Sweet home Alabama!».
Полузаполненный вагон ожил. Музыкант потревожил полуденных пассажиров и потревожил каждого по-своему. Моя тревога совсем ушла, а ребёнок справа как-будто впитал её, ещё сильнее обняв маму и вперив в меня свои огромные коричневые глазища.
Звучал старый, добрый американский хит 70-х, посвящённый родному для кого-то американскому Югу, куда так здорово возвращаться!
Чем дальше ехали, тем меньше людей становилось в вагоне. Где-то на пол пути вошёл ещё один светлокожий — парень лет тридцати. То, что он просыхал после обильного вчерашнего считывалось на раз-два. Осоловевшие глаза, отсутствие утреннего туалета и запах перегоревшего в печени виски — пинты-другой, выпитой не далее как этой ночью.
Молодой человек нуждался в «на билет» и стал подсаживаться то к одному чернокожему, то ко второму. Знакомился, жал руку, взывал к сочувствию. Ко мне не подошёл, я выглядел не респектабельно, хотя, к сожалению, не пил. Насобирав энную сумму, бедолага, томно покачиваясь, удалился.
Вагон продолжал пустеть. У присевшей слева девушки (естественно, чернокожей) я спросил, как долго до города. Она ответила — совсем скоро. Пока наступало это самое «скоро», я, напрочь осмелев, разглядывал потолок. Там, где он начинался, красовались стикеры с объявлениями. Любая наша доска объявлений на остановке поблекнет в сравнении. Меня влекло содержание и я привстал, чтобы «скоро» настало ещё скорей в процессе увлекательного и глубокого чтения.
К моему разочарованию очень разные по форме и цвету объявления говорили примерно об одном: увеличение достоинства, как мужского так и женского, безболезненный и анонимный аборт за 15 минут, нормализация отношений по фотографии за 20 минут и заговор на деньги, на много-много денег. Почти везде фигурировал некий доктор Deon или доктор Musa. Было желание записаться, но что-то внутри протестовало — чужая страна, мало ли. Вспомнился старый мультфильм «Падал прошлогодний снег» и эпизод, когда мужичок потёр волшебной палочкой голову… Нет, не стал я рисковать да и долгожданное «скоро» настало! Вот он — центральный вокзал Кейптауна.
В следующий раз расскажу, как ехал обратно. Будет интересно.