Рубрики
2802S РЕЛИГИЯ

Озаглавить это сложно, а не озаглавить нельзя

Материл не о Южной Африке, про то будет в следующей серии. Это о текущем, о том, что увидено-услышано, но не проговорено в согласии с заявленным в ABOUT, т. е. не переплетается тонкими нитями с религиозным. Как на счёт того, чтобы порассуждать о вечном?

Бинарность религиозного

В подлежащем того самого религиозного лежит двояковыпуклое свойство нутра нашего, задачей и целью которого является спасение. Нет, не в том смысле, о котором мы привыкли зачитываться в христианских книгах, а в смысле выживания, которое и есть, собственно, вернейший синоним спасения. Вернейший, потому как включает в себя понятие о жизни, которую надо спасать в первую очередь. Жизни, заметьте, как таковой, а не узко очерченной — кислородно-биологической.

Вторая выпуклость глубин человеческих тоже касается спасения, но уже в смысле бегства или укрытия. Если бы человек не имел возможности «укрыться» глубоко внутри себя от того, что преобладает снаружи, то, само собой разумеется, давно бы прекратил существование, эволюционировав в примата. А бывает так, что в человеке женятся те две выпуклости и религиозное превращается в укрытие, где Homo religiosus (человек религиозный) находит всестороннее отдохновение от «мира сего и всего, что в нём». Удачный вариант и не скажу, что плохой. Замечу, что не для всех, но крайне популярный.

Позвони мне, позвони!

Само слово религия происходит по мнению большинства углублявшихся от латинского глагола religare — связываю, соединяю. Похоже, изыскатели правы и то действительно связь между человеком и Создателем, Идеальным, Изначальным. Связь — ибо нет иных вариантов для общения, кроме связи. В этом суть успеха, например, мобильной связи, вопреки отсутствия полных данных о степени её деструктивности.

Связь и её возможности. Это кнопка в наших мозгах, в нашем сердце, нажав которую мы получаем серию длинных гудков и едва различимое, порой, кажущееся «алло» на том конце. Ответа часто нет, плохо со связью. Но с мобильником спокойнее, даже когда выходишь выносить мусор. Не оставляешь трубку, когда перешагиваешь порог дома, а если забыл, то всё — хана, связь потеряна. Даже если она вообще была не нужна, дело без неё, как говорится — труба. Некоторые добровольно отказываются от возможности набрать 112 в случае чего или узнать, что в лавке за углом помидоры дешевле. Это их право и их выбор.

Нюансы, чёрточки, характеристики

Мы постепенно подходим к выводам, они последуют совсем скоро. Религиозность кроется в способности человека создавать свои собственные миры или вживаться в миры, созданные другими, создавая внутри себя и внутри человеческих сообществ разного рода горизонтальные и вертикальные связи. А ещё религиозное зиждется и нередко паразитирует на способности любить. Способности, которая в свою очередь тесно переплетена с понятием «смерть». Не стоит пугаться, ведь спектр понятия «любовь» очень широк и включает объёмную срединную часть — возможность погружаться в объект любви или вбирать его в себя, в зависимости от гендерных черт любящего. «Любовь, как смерть крепка» (Песн. 8:6), — изрёк очень давно один из библейских мудрецов. Это о границах и пределах. Любить, значит умирать, переставать быть, давая шанс жить другому, иногда попросту чужому. Кто на то способен? Только сумасшедший. И всё же…

Здесь загадочное ядро, здесь сердцевина и правильная, как предполагается, ориентация. Органом чувств являются, например, глаза, а органом, ответственным за религиозное, является сердце способное любить, т. е. медленно или скоропостижно исчезать, сходить на нет, в пределе — умирать ради иной жизни. «Мне надлежит малиться, ему расти» (Ин. 3:30).

А как же радость? Есть ли место для неё в бренном человеческом существовании? Чтобы радоваться, надо забыть о страдании. Радость — это тоже побег, попытка скрыться, возможность передышки в череде серого и очень серого. Невозможно умирать постоянно, нужны паузы, дыры в этом непрестанном умирании, позволяющие отдышаться, собраться с мыслями и силами. И во всём сказанном присутствует необходимость связи, т. е. религии. Вопрос только в том, случайная ли это связь, связь за деньги, брак по расчёту или любовь-умирание, утвердительное «да» в ответ на неё.

Быть или жить, вот в чём вопрос!

Мы подобрались к самом главному, к критериям той религии, той связи, которая не будет диссонировать с миром сим, преходящим и временным. Это не опечатка и не ошибка, я говорю о нашем крохотном мире, всё в котором стремится к одному — к жизни. Нет больше целей и задач, точнее есть, но все они сфокусированы на жизни где-то, с кем-то, в чём-то, как-то. Это ВСЕ цели и как бы не были красноречивы богословы в риторических упражнениях, иных целей нет кроме неё — кроме жизни. Связь или религия есть лишь инструмент для продления или реанимации дыхания и это действительно свято. Таким образом, нет не религиозных людей, а есть разного рода связи, позволяющие чувствовать себя защищённым, оперируя религиозными по своей сути способностями психики укрываться и прятаться в жизнь со всем её наполнением, со всеми теми миллиардами нереальных миров, что позволяют не умереть от ужаса безысходности и ровно, спокойно дышать дальше. Ниже фото, что-то вроде подражания серо-голубой точке Карла Сагана, но только много свежее. Это все мы разом с расстояния в 63.5 миллиона километров, со скорости в 30 километров в секунду вместе с Луной и всей нашей историей, снятых намедни аппаратом OSIRIS-REx.

В этом снимке есть какая-то правда, подобная правде кабацкого гама, правде плача или смеха ребёнка, правде последнего дыхания умирающего и правде волнительных прикосновений глупых влюблённых. На снимке заметна и неправда всех тех призывов, которые сыпались и сыплются на людей, как медленный февральский снегопад на растрёпанную причёску пятиклассника, потерявшего шапку. До тошноты надоевшие призывы стать, быть, соответствовать.

«Мещанин во дворянстве»

Как это ни парадоксально, быть — это антоним слову жить, потому что, чтобы жить — не надо быть. Свобода быть собой — тоже не туда, не в яблочко. Свобода жить — вот что-то более подходящее. Жить вдали от лозунгов и призывов, неминуемо погружаясь в выдуманное и надуманное, но понимая всегда и очень чётко, что такое мещанство есть способ практиковать надёжную религию — связь между уютной фантазией и болью реальности через лицезрение собственной ничтожности, с верой и надеждой на ещё не излитую на род человеческий любовь… или жизнь, кому как удобней. В непрестанных попытках по крохам терпеливо строить жизнь в этом мире осколков, заноз, щепок и обломков.

Пишите! / Please write!