Всё равно я люблю тебя

На пару дней заехав, думал что здесь хорошо.

На поверку хорошо, но не здесь. Это примерно то же, как если Брюс Уиллис наденет декоративные розовые заячие уши. Это как если ледокол «Ленин» украсить пластмассовыми цветами и, водрузив на мачту-антенну два смежающихся кольца, пустить обслуживать свадьбу. Это как нищеброд в костюме от кутюрье, пьяный в хлам, потому что «после первой (читай и последней) не закусывают».

Это когда занюханная пятиэтажка украшена ярким маркетингом от торговой сети «Магнит», а внутри люди с габитусом непререкаемого алкоголика и девочки-подростки в дырявых колготках со следами наследства оттуда, из родительской непререкаемости.

Это когда с колеса обозрения обозревать нечего кроме шапито в радиусе ста метров от этого самого источника обозрения. Это новые недоношенные парки и набережная знаменитого озера, где только ты разошёлся с бутылочкой Lipton… и всё. Набережная протяжённостью 50 метров — жёсткое порно даже для видавшего виды меня.

Это когда рядом с домом по палисадникам появляются человеческие могилы. Впрочем, так и должно быть. Просто рано, слишком рано.

Это когда переходишь центральный проспект на красный, останавливаешься на двойной сплошной и долго смотришь в 22:00 на неспособное пробить горизонт, играющее как на Пасху Солнце, ожидая, чтобы хоть кто-то поехал и спугнул твою ностальгическую медитацию на параллельные прямые дорожной разметки.

Это когда строятся космических размеров коровники, где будут доить местных в четыре руки, почёсывая тёлок специальными щёточками в маникюрных салонах, чтобы те, родив телёнка, доились основательно и постоянно.

Это когда «элита» живёт на холмах, обозревая холопов из панорамных окон и желая им в праздники всего наилучшего со страниц регианальных изданий.

Это семейный альбом, найденный вчера в придорожной пыли. В доску советский. Грязные страницы чистых чёрно-белых фотографий: советская армия, советская школа, пионерские галстуки, детские фотографии, счастливые глаза матери — не блещущей красотой девушки, очевидно родившей в отсутствии папы, ибо он точно лётчик.

Здесь вообще много лётчиков, коротающих время между рейсами и не интересующихся тем, что сто лет назад убили Карманова. А город ведь был раньше Кармановым-на-Мурмане. Но нет дела до глупой истории и правильно: ведь половина тостов в изрядном подпитии здесь произносится с акцентом на «этот грёбаный Север».

Это сгоревшие барачные двухэтажки повсюду, где начинается окраина и не закончился ещё центр. Чёрные мачты стропил на обугленных кораблях без команды и капитана. Некоторые посудины на плаву и когда проходишь вдоль по деревянным настилам, бывалые морячки восклицают: «Молодой человек, а у нас тут в деревне здороваются!».

Но это не деревня, в деревне по-другому. Это мирок, где правит Снежная Королева. Это зазеркалье или сновидение, тенями играющее в глубинах пещеры и убивающее всякие шансы разгадать суть и идеи здешних вещей. Мир нереализованных амбиций, откуда одна дорога — домой.

P. S. И это не мне так сильно плохо, это здесь полный … вселяющий уверенность в том, что всё ещё впереди.