Не ностальгии ради, а блогословия

Столько работы над «дорожной картой» сайта, а всё отвлекают дневниковые-пустяковые зарисовки. Временно поменял Кандалакшский залив на Кольский и вечером решил пройтись по местам, где мальчишкой гонял ворон, запускал игрушечные корабли и прятал «клады», которые спустя 30 лет хотел откопать сегодня. Не нашёл, забыл за три десятка оборотов вокруг солнца заветные широту и долготу. Спрятаны были несметные сокровища: перочинный нож деда и порядка двух рублей мелочью в спичечном коробке, обёрнутом советским коричневым скотчем.

Семёновское озеро. Давно не был, многое уже поменялось, особенно в районе парка Олега Петровича Найдёнова, первого мурманского мэра. Открылись аттракционы, рестораны, поставлены скамейки с видом на воду и т. п. Ушла та, что из детства, «первозданность» северного берега водоёма. Вспоминается реплика старушки, сказанная в процессе пребывания в одной из сказочных стран: «Вот вы с огороженных площадок на этих пингвинов за деньги смотрите, а я 40 лет назад на этом же месте ежедневно купалась с ними». Так и сейчас. Развивается шашлык-инфраструктура и уходит… пожалуй, детство, что ли. Радостно и немного грустно. А ещё устроился у самой воды на минут 20. Просто смотрел на неё и совершенно забыл про Facebook. Тихий плёс воды о камни и береговой песок. Всё, как 30 лет назад, один в один. Подумалось, нет, даже пришло с бризом, а потом топорно подумалось: ведь воды озера также плескались и тогда, когда никого из читающих эти строки в планах не было. Все мы рано или поздно переедем на ПМЖ в другой город, но воды будут плескаться о бурые по природе и чёрные от воды камни. Ничего не меняется тысячи лет. Как вырваться отсюда туда, в то Место или ту Реальность, о которой написано столько книг, что мир уже не вмещает, тяжело отрыгивает бесконечную духовную писанину.

Добавлю сюда свои блогерские две копейки. С какой-то неимоверной остротой вдруг показалось, что выбраться отсюда совершенно невозможно. Мир так и будет вместилищем человеческого хаоса, разлетающегося, распадающегося на «самодостаточные» атомы, как наша расширяющаяся с чудовищной скоростью вселенная. Но как первый луч солнца на рассвете, мелькнула и вдруг стала доминантой мысль, что тщетна вся «духовность», потому что бессильна.

Однажды, неподалёку от Иерусалима рано утром опустел гроб одного намертво приколоченного к бревну молодого Раввина из Галилеи. Он ушёл из места погребения Сам, без посторонней помощи. Всё, живое и мёртвое, материальное и не материальное было… прощено. Неслышно, без шоу и оваций, разрывом самого щедрого во вселенной сердца… прощено. И не надо больше биться головой о потолок с желанием пробить бетон перекрытия и очутиться у счастливых без нас соседей, не надо играть в ролевые игры, переодевшись в Дон Кихота. Всё бережно или бездумно созданное прощено из Ниоткуда и Никем, отпущено на свободу без малейшего упрёка. Этот Никто и есть Тот, кто Всё. Он не есть любовь, потому что красивее её и не есть справедливость, потому что сильнее, чем она. «Наклонившись и не видя никого, кроме женщины, сказал ей: женщина! где твои обвинители? Никто не осудил тебя? Она отвечала: никто, Господин». Нам остаётся только доиграть плохо начатую шахматную партию. Даже с радостью продуть её на фоне глубочайшего опыта, что всё прощено.

Волны будут также биться о берег городского озера, позади где-то на пригорке будут радостно кричать дети, по дороге в трёхстах метрах будет бежать, как игрушечный, троллейбус. Это всё тоже прощено. Это чувство, возможно ошибочное и сентиментальное — прощено. Остаётся жизнь. Жизнь с головокружительным избытком любви к Простившему и прощённым.