Слово Священномученика Владимира (Богоявленскаго), Митрополита Киевскаго и Галицкаго (+1918г.) в день Пятидесятницы

Огонь пришел Я низвести на землю,
и как желал бы, чтобы он уже возгорелся! (Лк 12:49)

О каком это огне говорит здесь Господь наш? Ответ на этот вопрос дает нам нынешний праздник Пятидесятницы. Когда ученики Иисуса в пятидесятый день по Воскресении Христовом собрались в Иерусалиме в Сионской горнице, на них сошел обещанный Утешитель — Дух Святый в виде огненных языков, то есть потоков. Почему он явился им в виде огня? — Потому что действия Духа Святого подобны действию огня. С огненной силой объял Он учеников Христовых, огненную ревность о Царствии Божием зажег Он в сердцах их; с огненной силой лилась речь, которую они возвещали о великих делах Господних; как огонь, жгла эта проповедь сердца слушателей. Вот усиливается огонь этот, проникает сквозь сердца слушателей, и они, по слову Иоанна, крестятся духом Святым и огнем.

Огонь распространяется, и напрасно книжники, первосвященники и старейшины народа усиливаются положить ему преграду — он расторгает узы, разламывает темницы и проторгается чрез гроб Стефана. Вот охватывает он Павла, и этот последний разрушает стену Закона, и падают границы Ветхого Завета; неудержимо распространяется он в странах языческого мира, и куда ни проникает — всюду падают идольские капища, всюду, как заря, восходит и начинается новая жизнь в умершем мире, и народы, доселе ненавистные друг другу, соединяются в одной братской любви. Таково свойство Святого Духа, которое Господь называет огнем. Он действительно подобен огню. Как огонь, очищает Он сердца верующих. Когда благодать Святого Духа охватывает человека и начинает в нем свое дело, тогда душа этого человека делается подобной золоту, которое очищает плавильщик в горниле. Ум его просветляется, мысли исправляются, сердце очищается от накопившихся осадков нравственной нечистоты, греха и порока, воля закаляется в добре, и пламенная ревность о славе имени Божия делается ее внутренней потребностью. Как загорается любящее сердце, когда чувствует приближение своего друга, так горело оно в учениках Христовых на пути в Эммаус, когда Господь говорил с ними и изъяснял им Писание. И как те, узнавши Господа, до тех пор не хотели успокоиться, пока не поведали эту радостную весть своим братьям во Иерусалиме, так и теперь пламенная ревность о славе имени Иисуса побуждает учеников Его идти в мир, чтобы благовествовать о Нем братии. Они веруют, а потому и проповедуют, — в них загорелся свет и жизнь. Вот разделяются души, как некогда в день Пятидесятницы; отделяются плевелы от пшеницы, грязь и нечистая примесь от золота. Одни приходят в негодование и смеются, а другие с верой принимают это слово жизни и делаются счастливыми. Какая радость, какой восторг, когда от этого огня исчезает ледяное покрывало неверия и самолюбия, каким окутано было человеческое сердце, — и юная, теплая весенняя жизнь, как заря, занялась в новорожденных сердцах, согретых, загоревшихся пламенем первой христианской любви! Не страшны теперь и козни князя мира сего. Какие бы ни употреблял он усилия к распространению своего огня ненависти и греховных страстей, ему не погасить уже сего святого огня. Кто отлучит христианина от любви Божией: скорбь, или теснота, или гонение, или голод, или нагота, или опасность, или меч?.. Но все сие он преодолевает силою Возлюбившего его (Рим 8:35-37).

Вот тот огонь, о котором говорит Господь в приведенном нами тексте. Для возжжения этого огня Он и приходил на землю, для этого и сделался послушным даже до смерти, и смерти крестной (Флп 2:8). Вот почему к словам Своим:Огонь пришел Я низвести на землю, Он присоединяет Свое горячее желание: и как желал бы, говорит Он, чтобы он уже возгорелся! Он не загорался еще, огонь этот, в то время, когда Спаситель говорил слова эти. Хотя там и здесь и западала в восприимчивые сердца искорка его жизни, хотя несколько и вспыхивала она в сердцах учеников Его, но ей трудно было бороться против огня нечестивых страстей и себялюбия. И как легко она могла быть погашаема, когда наступали дни тяжелых гонений! В среде народа одни оставались холодными и равнодушными, а другие застывали, окоченевали под ледяным покрывалом своей гордости и фарисейской самоправедности. Ему нужно было пройти еще чрез глубочайшую бездну страданий, Ему нужно было еще Своей кровью искупить и приобрести их души — иначе не стал бы гореть этот огонь, зажечь который Он пришел на землю. Вот почему Он тотчас же и присовокупил: Крещением, должен Я креститься; и как Я томлюсь, пока сие совершится! (Лк 12:50). Крещение, о котором Он говорит здесь, было то именно крещение кровию, коим Он должен был креститься, прежде чем ученики Его крестились Духом Святым.Как желал бы Я, чтобы он уже возгорелся! Таково было желание нашего Спасителя, когда Он говорил слова эти в кругу Своих учеников. Видим ли мы, братия, исполнение сего желания в настоящее время? Благодарение Богу! Огонь этот горит и теперь, и никакая сила мира и его князя — дьявола не погасит того святого огня Господня, который низвел Он на землю в день Пятидесятницы. Горит он, и этот праздник Пятидесятницы, который мы так торжественно сейчас празднуем, есть очевидное доказательство того, что священное пламя его еще не погасло на земле. Он горит в тысячах тысяч сердец, преисполненных веры, любви и благодарности, одушевленных горячими молитвами и святыми обетами, когда они восторженными песнопениями воспевают, прославляют Бога и возвещают великие дела Господни.

И однако, возлюбленные братия, если бы и ныне, как тогда, явился Господь и сказал: Огонь пришел Я низвести на землю, то к этим словам не присоединил ли бы Он и ныне, как и тогда, Свое желание: и как желал бы, чтобы он уже возгорелся!
Он горит в нас — христианах. Но одни ли только мы должны носить этот огонь, это пламя? Не должен ли он — этот огонь святой — быть распространяемым нами между народами востока и запада, севера и юга, даже и до конца земли? Почему целые миллионы наших братий по плоти сидят еще во тьме и сени смертной, не зная имени Отца Своего Небесного? Почему они сидят не просвещенные светом Христа, не согретые огнем Его любви и не подготовленные к новой христианской жизни? И не возгорается в наших сердцах огня ревности к тому, чтобы с факелом этого огня выйти к людям, сидящим во тьме и во мраке языческого мира, воскликнуть: Светися, светися, Иерусалиме, прииде бо твой свет, и слава Господня на тебе возсия! (Ис 60:1). Как холодны наши сердца для дела Божия, для христианской миссии, для спасения мира! И однако Господь пришел для того, чтобы зажечь огонь по всей земле, и говорит: как желал бы, чтобы он уже возгорелся!

Он горит в нас, братия, собравшихся сейчас в этом храме Божием; горит, без сомнения, во многих из тех, которые по разным благословенным причинам не могли придти сюда. Но что все мы, взятые вместе, как не одна только горсть в сравнении с огромным количеством таких, которые не пришли сюда потому, что сердца их не горят огнем Христовым, холодны и мертвы для той любви, которая за нас Себя на кресте вознесла? Может быть, когда-нибудь горел он и в их сердцах, но это пламя потухло в холоде неверия или заглушено огнем нечистых страстей и похотей. И теперь уже не горят сердца их ни огнем благодарной любви, ни усердием к молитве. И вот, когда всюду сейчас весна и праздник, но нет никакой весны, никакого праздника оживления в сердцах таковых людей, нет того религиозного воодушевления, какое присуще ныне истинно верующей душе.

Горит он в нас сегодня, в этот высокоторжественный и радостный день Пятидесятницы. Но объял ли он всё существо наше, проник ли до глубины душ наших, очистил ли их от всякой скверны, сора и нравственной грязи, преобразил ли он их в образе Христа, возжег ли он истинную, беспредельную любовь ко Христу, просветил ли Его светом? Ах, почему мы так скоро поддаемся влиянию другого огня? Сегодня сердце наше предано святой любви, а завтра оно является орудием диких страстей. Сегодня ликуем мы в чувстве такого блаженства, более которого нам ничего не следовало бы и желать, а завтра мрачно и пусто в душах наших, и печаль мира всецело овладевает нами. День начинается торжеством Пятидесятницы, радостью о Духе Святом, но кто скажет, какой радостью он окончится вечером?

Мы празднуем Пятидесятницу, и однако как далеко она не похожа на ту Пятидесятницу, какая была у первых учеников Христа. Тогда апостол Петр отверз уста свои, и три тысячи слушателей, объятые Духом Святым, тотчас же крестились во оставление грехов. А теперь из года в год проповедуем мы и в пустых и наполненных народом храмах, и желательно спросить, пробуждается ли хоть одна душа к покаянию и после трех тысяч проповедей? Тогда верующие ежедневно пребывали в храме в единодушии, молитве и преломлении хлеба. А теперь неоднократно каждый день раздается звон колоколов, призывающих в храм Божий на молитву, на божественную трапезу, но немногие слышат его; немного оказывается между нами алчущих хлеба жизни и жаждущих воды живой, и рыдают, по выражению пророка, пути Господни. Тогда была у верующих истинная ревность о спасении душ своих — они знали, в Кого они веровали. А теперь и у самых лучших христиан часто одно только внешнее христианство: они поступают так, а не иначе потому только, что так поступали их отцы и праотцы. Тогда строгая во всем дисциплина, не допускавшая ничего, что могло позорить христиан и вредить их нравственности, дабы свет христианского общества светил всему миру, — а теперь полная распущенность, своеволие, самочиние, противление власти и закону. Тогда — самоотверженные сердца, готовые вместе со Христом нести Крест Его и пить Его чашу, а теперь бегство от Креста, малодушие, страх и отпадение от веры во Христа, когда постигает нас какое-нибудь тяжкое испытание или настанет необходимость исповедать Его пред лицом мира. Тогда множество верующих имели одно сердце и одну душу, а теперь брат восстает против брата, Церкви распадаются на отдельные общины и секты, и как, по человеческому соображению, далек еще тот день, когда будет одно стадо и один Пастырь (Ин 10:16)! Тогда ненавистные друг другу семьи, сословия и племена соединялись в одной братской любви, а теперь всюду рознь и партийность, сословие восстает на сословие, народ на народ и царство на царство. Вот уже девятнадцать веков прошло с тех пор, когда в ночь Рождества Христова хором небесного воинства провозглашен мир на земле, а у нас и доселе идут войны, брани и текут потоки крови. И сколько с того времени пролито этой крови, начиная с крови Самого Царя мира — Христа?! Если бы собрать вместе кровь одной только настоящей нашей войны с Японией, то от нее одной, кажется, побагровел бы целый океан. Как далек еще, значит, тот день, когда люди, по слову Божию, перекуют мечи свои на орала, и копья свои — на серпы (Ис 2:4)! И всё это оттого, что не возгорелся еще тот огонь, зажечь который приходил Спаситель.

Царю Небесный, Утешителю, Душе истины! Прииди и вселися в ны, и очисти ны от всякия скверны и тех нечистых страстей, которые не дают нам зажечь в себе огонь любви христианской, и спаси, Блаже, души наша. Аминь.